БЕСПЛАТНАЯ ЮРКОНСУЛЬТАЦИЯ

8800 3339483 доб. 826

Главная Юридический словарь терминов

Цензура вид государственного контроля

После трудных поисков Вы ищете Цензура вид государственного контроля. На правовых сайтах образцов можно разыскать очень много бланков. Каким образом найти не устаревший и тот который подойдет к Вашей проблеме. Есть обычные правила. Изучите источник шаблона. Соответствие юриста, который нашел формуляр сделает понятной компетентность шаблона. Важным станет информация в какое время он был составлен. Устаревшие шаблоны мало доставят пользы. Критичным является вопрос в какой стране можно было использовать. Не все, что опубликовано на веб порталах универсально. Для перестраховки найдите еще несколько подобных.

Цензура – предшествующая обнародованию информации стадия, определенная система государственного контроля содержания кинофильмов, радио- и телепередач, печатных газетных изданий, книг, театральных и эстрадных постановок. Целью государственной цензуры является возможность не допустить к опубликованию сведений, представляющих собой опасную и вредную для восприятия населения информацию, нежелательную для восприятия с точки зрения государственных властей. Цензура, как институт юридического и политического направления известен с древних времен, в России мощнейшую модернизацию он получил в 1991 году при принятии Закона «О средствах массовой информации» и в 1993, в связи с принятием Конституции РФ, в последнем случае цензура приобрела высший конституционный характер.

поиск по сайту

Оценка пользователей: / 0

Плохо Отлично

Цензура (лат. censura) — общее название контроля государственной власти за содержанием и распространением информации, печатной продукции, музыкальных и сценических произведений, произведений изобразительного искусства, кинемато- и фотографических произведений, передач радио и телевидения, вебсайтов и порталов, в некоторых случаях также частной переписки, с целью ограничения либо недопущения распространения идей и сведений, признаваемых этой властью вредными или нежелательными.

Цензурой называются также органы светской или духовной властей, осуществляющие такой контроль.

Основная идея цензуры — признание права государства на ограничение распространения информации, которую государство считает вредной или нежелательной. Цензура — это форма ограничения свободы слова, свободы печати, телевидения и других средств информации, обусловленная законодательно утверждёнными нормами защиты интересов государства, общества и общественных институтов. Цензура имеется во всех государствах, даже там, где её введение законодательно запрещено, но везде имеет свою специфику. Очень часто цензура используется также корпорациями, финансовыми структурами для заметания следов своих преступлений.

Формы цензуры

По способам осуществления различаются цензура предварительная и цензура последующая.

Предварительная цензура

Заключается в необходимости получить разрешение на выпуск в свет печатного издания (газеты, журнала, книги и т. п.), исполнение музыкального произведения, постановку пьесы и т. д. Конкретная форма осуществления такой цензуры состоит в наличии некоей формальной процедуры, согласно которой автор, исполнитель или издатель должен представить тексты, звуко- видеозаписи, эскизы и т. п. в государственный цензурирующий орган, чтобы получить разрешение на издание, исполнение, экспозицию, трансляцию по электронным каналам и так далее.

Последующая цензура

Заключается в оценке уже опубликованных изданий, поставленных пьес и т. д. и принятии ограничительных или запретительных мер в отношении конкретного издания или произведения, изъятия его из обращения, а также применение санкций в отношении физических или юридических лиц, нарушивших требования цензуры созданием или опубликованием такого произведения.

Карательная цензура

Вид государственного надзора за печатью в России (1865—1917). В отличие от предварительной цензуры, рассматривала книги и журналы по напечатании, но до выхода в свет. За нарушение цензурных правил налагался арест на издание, автор и издатель привлекались к суду.

Самоцензура

Ситуация, когда человек помещает в рамки свою собственную свободу, исходя из мнения, что можно, а что нельзя. Внутренняя цензура может быть как осознаваемой, так и неосознаваемой. См. также Эзопов язык.

Политкорректность

Политкорректность иногда пытаются спрятать под определением «Самоцензура». Политкорректность навязывается снаружи правящим классом, партией, фирмой или любыми другими формами организаций, от которой зависят сообщества или частные лица.

Радиоцензура

Может осуществляться внесением помех в радиопередачи других стран. Подобная практика называется глушением.

Цензура в интернете

Поскольку Интернет не находится под единоличным управлением какого-либо государства, его ресурсы распределены между множеством коммерческих организаций, комплексная Интернет-цензура достаточно сложна, но вполне осуществима. Она осуществляется совокупным использованием следующих мер:

Сосредоточение в руках государства управления сетевыми коммуникациями либо реальных рычагов воздействия на компании, в ведении которых находятся сети, выходящие за границы государства. Это позволяет директивным путём запретить просмотр пользователями ресурсов, содержимое которых полагается нежелательным.

Постановка возможности доступа к Интернет-ресурсам, контролируемым компаниями, в зависимость от готовности таких компаний контролировать содержание ресурсов, удаляя или редактируя сообщения, так или иначе подпадающие под цензуру властей страны. В результате компании, поддерживающие, например, систему сетевых блогов, оказываются перед выбором: либо поддаться на шантаж и цензурировать информацию, либо отказаться и потерять пользователей. Так, например, для поисковой системы Google в Китае через внутренних китайских провайдеров блокировался доступ к содержимому кэшированных страниц (этот кэш позволяет в некоторых случаях обойти запрет на просмотр определённых страниц, попадающих под цензурные ограничения) и это делалось до тех пор, пока Google сам не убрал просмотр кэша из китайского варианта страницы результатов поиска. Заботясь о развитии своего бизнеса, крупные Интернет-компании нередко идут на соглашение с правительствами, практикующими Интернет-цензуру, чтобы не потерять рынок, даже вступая в противоречие с собственной официально провозглашённой политикой поддержки свободы слова.

Также правительства имеют возможность контролировать содержание некоторых Интернет-ресурсов через подставные фирмы, «неправительственные организации» или частных лиц, которые под различными предлогами цензурируют информацию.

Финансовая цензура

Финансовое законадательство таким образом сформулировано, что всегда существует возможность со стороны чиновников предоставить иски, если вы, к примеру, не хотите давать взятки или своими высказываниями кому-либо вредите, так же многими годами позже. Ярчайшими примерами применения этого финансового давления являются Фишер, Роберт Джеймс, Аль Капоне.

Люстрация

Политическая цензура, состоящая в законодательном ограничении прав некоторых категорий лиц выделяемых по профессиональным, партийным, религиозным или иным признакам.

Польза и вред цензуры

Вводя различные формы цензуры, государственные органы, как правило, мотивируют такого рода решение соображениями государственной безопасности, необходимостью борьбы с проявлениями экстремизма, распространением вредоносных идей, противодействием моральному разложению общества. Голоса в поддержку цензуры раздаются не только из государственных ведомств, но и из некоторых общественных и политических организаций, таких как партии, политические движения, церкви.

С другой стороны, нельзя не отметить, что цензура, подобно политкорректности, в действительности не излечивает социальные проблемы, а лишь помогает замалчивать их существование, и в этом смысле наносит вред, поскольку даёт возможность оттягивать решение вопросов до момента, когда они разрастутся до слишком больших масштабов. Так, например, цензурный запрет на публикацию книги Адольфа Гитлера «Майн Кампф», существующий в Германии скорее служит созданию видимого благообразия (одиозное название не попадается на глаза на полках библиотек и магазинов), чем реально влияет на распространение идей неонацизма, питаемых, главным образом, проблемами социальных отношений коренных национальностей европейских стран с гастарбайтерами.

Отмечается также, что призывы о введении цензуры нередко являются признаком бессилия государственных и общественных организаций в решении тех или иных социальных проблем. Так, например, призывы религиозных организаций о введении в России «морально-нравственной цензуры», дабы не допускать падения морального духа нации, в действительности отражают неспособность религиозных организаций как-то влиять на моральный климат в обществе и их нежелание адекватно реагировать на критику в адрес церквей.

Цензура в разных странах

Цензура в Германии

Немецкие СМИ не склонны публиковать статьи, которые противоречат интересам немецкого правительства. В 2007 году наглядным примером такого явления 1 2 3 4 стал случай с Е. Херман, которая была уволена за одно предложение высказанное в не рабочее время. После этого началась буквально травля Е. Херман, когда в прессе стали публиковать оскорбительные, унижающее человеческое достоинство высказывания лично в адрес ведущей, полностью игнорируя смысл её выступлений.

Цензура в Китае

Цензура в интернете

Интернациональные корпорации подписали соглашение с правительством Китая, согласно которому они будут полностью контролировать содержание блогов китайских пользователей, удаляя все сообщения, так или иначе подпадающие под цензуру властей страны.

Цензура в США

Официально цензура в США отсутствует. Однако публикации печатных изданий, музыкальных произведений, фильмов, иных произведений, могут не допускаться до широкой аудитории, как противоречащие интересам государства и бизнес-структур, с ним связанных. Так, аппарат государственного секретаря США Кондолизы Райс в октябре 2008 «не рекомендовал» фильм российского режиссера Юрия Грымова «Чужие» к прокату в США. По мнению журналистов сайта afisha.mail.ru, это связано с антиамериканским настроем фильма и предстоящими выборами президента США. В опубликованном 24 октября 2008 интервью телеведущий Владимир Познер обвинил руководство американского телеканала NBC в увольнении известнейшего американского телеведущего Фила Донахью по цензурным мотивам: "Полтора года тому назад [в 2007] он был отстранен от телевидения, потому что председатель правления NBС дал соответствующее указание, сказав: «Мы не хотим видеть на нашем экране лицо человека, настроенного против войны в Ираке». 5

Останні надходження

В статье рассматривается сущность понятия "политическая цензура", анализируются формы и методы контроля за периодикой и сферой книгоиздания. Приходится наличие цензуры в рамках информационного пространства постсоветской Украины.

Вопрос свободы в получении информации напрямую зависит от типа политической системы общества. Свобода слова является краеугольным камнем демократии. В цивилизованных странах это прежде инструмент, способствующий построению правового государства, основной задачей которой является всестороннее информирование граждан, налаживание условий для общественного диалога и соблюдения основных прав и свобод. Недостаток информации или ее искаженное представление создает идеальные условия для манипулирования общественным сознанием, способствует насаждению эгоистических, групповых интересов и подмене ими интересов действительно общенациональных. Свобода слова, воспринимается как самоцель, теряет стимулы к развитию.

Концептуальные основы государственной политики Украины (как определено законодательной базой) в информационной сфере формируются, исходя из национальных интересов страны, балансируя интересы личности, общества и государства.

Интересы личности в информационной сфере требуют обеспечения конституционных прав человека и гражданина на доступ к информации, использование ее в условиях запрещенной законом деятельности в интересах физического, духовного и интеллектуального развития личности, а также на защиту информации персонального характера и защита от информации, наносит вред личности.

В свою очередь интересы общества в информационной сфере заключаются в обеспечении интересов личности, закреплении демократии, содействии становлению правового социального государства, достижении и поддержании общественного согласия, духовного обновления.

Приоритеты государства в информационной сфере заключаются в создании условий для динамичного развития национальной информационной инфраструктуры, обеспечения конституционных прав человека и гражданина по получению и использованию информации; поддержание конституционного строя, суверенитета, территориальной целостности Украины, политической, экономической, социальной стабильности, законности и правопорядка; налаживание равноправного и взаимовыгодного международного сотрудничества, информационной безопасности.

Конституция Украины гарантирует каждому гражданину в ст. 34 право на свободу мысли и слова, на свободное выражение своих взглядов и убеждений, на свободный сбор, хранение, использование и распространение информации. Это важное конституционное положение полностью соответствует ст. 19 "Всеобщей декларации прав человека" и ст. 10 "Конвенции о защите прав и основных свобод человека" [1].

Она занимает одно из ведущих мест в СНГ по количеству законов, направленных на расширение гласности и информированности общества. По признанию международных экспертов, украинское законодательство в области информации дает возможность реализовать право человека на свободу мысли и слова, хотя, конечно, требует определенных корректив, изменений и дополнений.

Законы Украины "Об информации" (1992 г.), "О печатных средствах массовой информации (прессе) в Украине" (1992 г.), "Об информационных агентствах" (1995 г.), "О внесении изменений и дополнений в положения законодательных актов Украины, касающихся защиты чести и достоинства и деловой репутации граждан

и организаций "(1993 г.) и т.д. создают широкое правовое поле, определяют механизмы реализации конституционного права на свободу мысли и слова, свободное выражение своих взглядов и убеждений, на информацию.

В то же время на парламентских слушаниях "Информационная политика Украины: состояние и перспективы" (май 1999 г.), "Проблема информационной деятельности, свободы слова, соблюдения законности и состояния информационной безопасности Украины" (январь 2001 г.) констатировалось, что "негативные тенденции в информационной сфере Украины не только не преодоленные, но и приобрели угрожающий характер для будущего страны" [2]. Последнее свидетельствует о том, что в Украине факторы политического характера не позволяют реализовать в полной мере права граждан на свободу в области информационной деятельности.

Все это требует задуматься над перспективами развития информационного общества в Украине, для чего, прежде всего, необходимо разработать национальную концепцию и стратегию, определить потребности и возможности массового использования информационных технологий, чтобы сохранить национальную, интеллектуальную, культурную и языковую самобытность, обеспечить необходимую законодательно-правовую базу для истинной реализации свободы слова. Ведь именно наличием последнего критерия определяется уровень демократизованости государства. И здесь возникает проблема цензурного контроля за интеллектуальными достижениями нации. С тех поводу указанная проблема видится весьма актуальной.

Задача данной разведки - на основе анализа сущности политической цензуры раскрыть ее роль на разных этапах истории украинского общества, показать специфику идеологического контроля за печатным словом и доказать факт наличия цензуры в Украине независимо от существования соответствующих цензорских учреждений.

Поскольку политический контроль в той или иной форме существует в любом обществе, он непосредственно влияет на полноту и характер информационно-коммуникативных процессов.

Объективные истоки цензуры всегда заключались в диапазоне и объеме социальной информации, циркулирующей в государстве, и уровне ее доступности для аудитории. Как правило, не вся она обнар. Дуется, так как часть ее составляет тайну, которая уже сама по себе является объективной причиной функционирования цензуры и ее гарантом на будущее.

Субъективными истоками цензуры становятся споры и конфликты процесса общения между людьми, именно социальная среда. Столкновение различных интересов и потребностей приводит к критике взглядов, точек зрения, позиций и т.п. их возражения; миграции людей, их депортации, недовольство, доходящее иногда до революционного взрыва и т.д. Все это диктует проблему ограничения слова с тем, чтобы общество могло развиваться и одновременно быть управляемым. Поскольку информация - один из важнейших инструментов управления обществом, постольку разные власти по-разному решают проблему доступа аудитории к ней, в связи с чем возникает вопрос ограничения свободы слова.

Сама семантика слова "цензура" относится к числу самых нечетких; под него можно подвести целый ряд мер, несмотря на то, что элементы регламентации в коммуникативной сфере всегда существовали и существуют. Сущность заключается в характере регламентации и степени интенсивности. Во указанным сроком понимаем практически любое вмешательство в процесс создания и распространения текста.

Специалист в области советской цензуры, русский А. Блюм, указывает на большое разнообразие значение этого слова, начиная с автоцензуры (синонимы - самоцензура, внутренняя цензура, внутренний редактор, внутренний цензор) и заканчивая цензурой издательств, редакций периодических изданий и других каналов коммуникации, которые осуществляют ту или иную политику; цензуру общественного мнения, осуждающего определенные тексты по моральным или т.н. "Политкорректных" соображений, "библиотечное", "книготорговую", "педагогическое" и т.д. до "семейной". Учитывая то, что цензура почти всегда играла зловещую роль в истории человечества, это слово вызывало преимущественно негативную реакцию.

Исторически в цензуры до 1917 г. сложились конкретные традиции, были выработаны различные ее виды и формы, направленные на охрану основ государства, его институтов, ограничения свободы слова и доступа к различного рода информации, подавление инакомыслия и т.д. История цензуры в Украине имела свои определенные особенности, поскольку отличалась ярко выраженным антинациональным окраской.

Советская цензура, которой долгое время словно не существовало, вобрала в себя этот накопленный в прошлом опыт вместе с его позитивом и негативом, а также выработала качественно новые собственные формы и методы контроля. Официально "Большая советская энциклопедия" (издание 1957 г.) утверждала: "Цензура в СССР имеет совершенно иной характер, чем в буржуазных государствах. Она является органом социалистического государства, ее деятельность направлена ​​на охрану военной и государственной тайны в печати, а также на предотвращение опубликованию материалов, которые могут повредить интересам трудящихся " [3].

В другом выпуске энциклопедии рядом с упоминанием о гарантированном Конституцией СССР право свободы печати, стыдливо напоминалось, что "государственный контроль установлен для того, чтобы не позволить опубликования в открытой печати и распространения средствами массовой информации сведений, которые могут причинить вред интересам трудящихся " [4].

Советская историческая энциклопедия (издание 1974 г.) в своей справке о цензуре советскую вообще не упоминает. Слово "цензура" тогда употреблялось только по отношению к царской России и других капиталистических стран. Во многих предметных указателях наблюдается аналогичная тенденция (имеющиеся рубрики "Царская цензура", "Буржуазная цензура"). Сложилась парадоксальная ситуация: жесткая целенаправленная цензура царила, но официально ее будто не существовало, однако в стране до последнего момента жизнедеятельности институтов советской цензуры выдавались цензурные директивы и осуществлялся процесс цензурирования произведений печати. ​​

В политическом словаре 1987 цензура (лат. сешига - строгое суждение, требовательна критика) определяется как "система государственного надзора (контроля) по содержанию, выпуском в свет и распространением печатных изданий, театральных спектаклей, кинофильмов, радио и телевизионных передач " [5]. Указывается, что цензура по своему характеру может быть общей, военной и т.д.

Заметим, что по официально принятым утверждением в СССР под цензурой понимался контроль власти за содержанием, изданием и распространением печатной продукции, содержанием сценических, кино, фотопроизведений, произведений изобразительного искусства, радио, телепередач, а также частной переписки с целью предотвращения распространения нежелательных и вредных сведений [6].

Подобные трактовки цензуры в советском духе частично соответствовали реальной картине, поскольку функции советской цензуры были гораздо шире.

А вот несколько определений этого явления уже в постсоветский период. Политологический словарь 1993 дает объяснение термина "цензура" как ограничительных мер по отношению к свободе печати, а также учреждений (институтов), которые внедряют в жизнь эти меры [7].

В "Большой энциклопедии" 2006 издание с позиций сегодняшнего приводится такая характеристика данной дефиниции: "Цензура - контроль официальных властей за содержанием, выпуском в свет и распространением печатной продукции, содержанием пьес, кинофототворив, радио-и телевизионных передач. а иногда и частной переписки, для того чтобы не допустить или ограничить распространение идей и сведений, признаваемых выше инстанция. И нежелательными или вредными. Распределяется на предыдущую и следующую.

Предварительная цензура предполагает необходимость получения разрешения на выпуск в свет книг, постановку пьес и т. п.; следующая цензура заключается в оценке уже опубликованных изданий, поставленных пьес и т. п. и принятии ограничительных или запретительных мер по отношению к тем, кто нарушают установленные требования. Во всех современных демократических государствах существует следующая (карательная) цензура, т.е. привлечения к ответственности за распространение в средствах информации клеветнических сведений (штраф, конфискация и запрет изданий, арест тиража и т.п.) " [8].

Британская энциклопедия утверждает, что цензура - это "исправление, запрет или замалчивание речей и писаний, осужденных как угрожающие для общего блага. Во многом она прослеживается на всех уровнях власти, но на современном этапе особое значение приобретает ее связь с правительством и нормами права " [9].

Американский ученый Майкл Скемел формулирует многоступенчатое явление цензуры следующим образом: "Цензура практически означает систематический контроль за деятельностью одного, нескольких или всех средств информации с помощью мер конституционного, административного, финансового или насильственного характера, которые осуществляются или по прямому указанию государственной власти или правящей группы, или же при попустительстве с их стороны. Цензура может сопровождаться насилием или обходить его, она может быть всесторонней или ограниченной; может быть связано или не связанных с пропагандой. Однако, как мне кажется, для того чтобы определить есть ли в стране цензура, необходимо учитывать саму систематичность контроля над высказыванием мнений, а также сознательный характер такого контроля со стороны государства " [10].

Как "систему контроля за общественным мнением и интеллект 4 уальним жизнью" рассматривает цензуру известный украинский историк Ю. Шаповал [11].

Всего в исторической науке существуют по крайней мере две точки зрения относительно понимания явления цензуры. Первый подход заключается в рассмотрении цензуры как контрольно-запретительной машины включает различные формы и методы воздействия и прессинга. Это т.н. государственный подход, поскольку цензура рассматривается на уровне составной части государства. Сторонники данной концепции относят цензуру в политической и идеологической сферы, разграничивая цензуру государственную и самоцензуру.

Представители второго направления, общественного, не сводят цензуру в деятельности исключительно государственных структур и рассматривают ее как непосредственную часть общества. Эти ученые придерживаются мнения, что сводить цензуру в функции конкретных учреждений нельзя, поскольку цензура - установлен режим общества, регулирующего права человека, свободу слова и печати. ​​

Ярким представителем первого направления является российский ученый

А. Блюм. Проиллюстрируем его концепцию следующим утверждением: "В цензурой в точном смысле слова следует понимать систематический, целенаправленный и всеобъемлющий контроль, установленный государством (в странах со светским режимом) или официальной церковью (в теократических государствах) за деятельностью средств информации с помощью отдельных мер более или менее насильственного характера.

Непременным условием существования цензуры является особая система административных учреждений (цензурных комитетов, институтов и т.п.). необходимых для выполнения указанного выше назначения. Иначе говоря, о цензуре в точном смысле слова можно говорить только тогда, когда существует "контора", что, по социологическим законам (т.н. законом Питера) сама рождает себе работу, оправдывая необходимость своего существования и все большего расширения.

Административные структуры, созданные в разное время и для конкретных целей, имеют мистическую способность к самосохранению. Другие значения самого слова "цензура" носят условный, метафорический характер. За неимением особого термина, обозначающего все оттенки последовательного сжатия слова, можно говорить о более или менее жесткое ограничение свободы высказываний, регулирования и давление на СМИ со стороны различных структур, а главное - манипулирование ими " [12].

Понимание цензуры как части общества сложилось в западной исторической науке, характеризующий второе направление. В определение границ понятия "советская цензура" существенное уточнение внес Марианна Текс Чолдин, которая ввела терминологическую дефиницию "всецензура" [13]. Отсутствие законодательной и правовой базы в советском обществе привело к тому, что любое произведение мог быть объявлен идеологически вредным. Термин "советская цензура" значительно шире политико-идеологических форм контроля партийно-государственной системы, поскольку их методы и средства реализации были значительно разнообразнее, поэтому более тождественным дефиниции "политическая цензура" в исторической советской интерпретации выступает понятие "всецензура". Под последней подразумевается монополизация всех сфер духовной и культурной жизни общества на фоне репрессивного искоренение любых форм инакомыслия (тоталитарная модель общества). Частью такой системы власти выступает государственная культурная политика. Политика, в свою очередь, является регулятивно-контрольной и организационной зоной власти, включает в себя такие элементы, как: идеология, экономика, церковь и другие институты общества.

В 1973 г. подобная точка зрения была высказана в сборнике материалов "Советская цензура", подготовленном М. Дьюхи. Стом и Р. Фаррелом [14]. Однако следует отметить, что этот подход превалировал в работу не западных исследователей, а бывших советских граждан, диссидентов.

Такая тенденция в развитии историографии была подхвачена, о чем свидетельствует монография П. Рота "Совинформ. Сущность связи и информационная политика Советского Союза ", где цензура понимается как любое средство ограничения свободы мысли [15]. Это ограничение может быть со стороны любого властного руководства - государственного и партийного, а также реализовываться конкретной лицом, имеет полномочия вмешиваться в творческий процесс. Это своего рода противопоставление государственной и партийной цензуры.

В названном направления сосуществуют разные представления о месте цензуры в обществе. Так, например, русский исследователь Е. Гениева определяет цензуру не только как государственный, но и более широкое общественное явление, базируется на конкретном основе. Учитывая то, что цензура существует везде, в любых обществах, как только появляется общество, одновременно формируется и система запретов. И, по мнению ученого, общество не может существовать без определенных ограничений [16].

общем цензура может рассматриваться как явление, процесс или конкретно-исторический самостоятельный акт. Цензура выступает частью и государства, и общества, а также отдельным социальным феноменом.

Итак, мировой исторический опыт доказывает, что цензура является необходимым атрибутом государства, того или иного типа власти. Обычно институт цензуры - составная часть государственного аппарата, механизм действия которого во многом зависит от типа этого государства. Понятно, что в имперской стране, монорелигиозная обществе цензура носит жесткий характер.

Многие исследователи считают, что в современных демократических странах цензуры не существует. Однако такая точка зрения не соответствует действительности. Подобный взгляд на цензуру базируется на суженных представлениях о ней, ограниченных функциями конкретного учреждения, которой в тех или иных странах может и не быть. Обозначенная концепция видится достаточно упрощенной, поскольку цензура существовала до возникновения печатного станка и создание первых цензурных учреждений.

Вот почему воспроизведение деятельности только государственных цензурных органов не может в полном объеме отразить масштабы этого явления. Все количественные характеристики штатного состава центрального и местного аппарата цензоров, в том числе и совместителей, отличавшийся неизменно скромными показателями в течение десятилетий, никак не могут быть показателями, как утверждают защитники этой системы, ее несостоятельности. На самом деле типичная для СССР атмосфера тотального идеологического контроля заставляла каждого редактора, каждый завлита, каждого администратора осуществлять цензорские функции. Таким образом, цензура как явление характеризуется гораздо более разнообразными проявлениями, выходит за пределы традиционно упрощенного представления о ней исключительно в пределах цензурных учреждений. Непосредственным примером тому может служить "бесцензурные" информационное пространство современной

Украины, что свидетельствует о наличии цензуры и после отмены институтов советской цензуры.

Рассмотрение ситуации на территории стран СНГ показывает, что свобода слова, закрепленная правовыми гарантиями, существует в условиях борьбы всех ветвей власти за каналы информации, с момента их захвата превращаются в мощные пропагандистские средства. Поэтому фактическая ликвидация государственного института цензуры еще не означает отмены политической цензуры.

Авторитарный характер новой власти, борьба номенклатуры за достижение политических привилегий вызвали к жизни новые формы цензуры, что, в свою очередь, требовали возрождения предыдущих по своей сути, хотя и других по видам структур, призванных выполнять соответствующее социально-политический заказ. Итак, после ликвидации СССР, на постсоветском пространстве изменились формы, методы и виды цензуры, однако сам феномен политической цензуры сохранился. Последнее утверждение имеет непосредственное отношение к нашему государству. На протяжении всей истории развитие цензуры в Украине имел общие черты: сочетание цензуры и литературной критики, цензуры и перевода, цензуры и редактирования; вторжение в цензуру и участие в ней руководящих структур (например, секретарь райкома), а также высшего руководства страной (князь, лидер партии, генсек, президент) взаимодействие цензуры со структурами МВД, ЧК, ОГПУ, НКВД и др..; постоянное участие лояльной власти части общества в цензуре из-за рецензирование, доносы, отзывы, анонимки и т.д. При наличии ряда факторов т.н. общественное мнение превращается в один из механизмов цензурного режима.

Принципиальные изменения, произошедшие в нашем обществе за последние десятилетия, способствовали возникновению новых форм и методов цензуры. В современных условиях на формирование цензурного режима непосредственно влияют все участники коммуникативного процесса, производят и контролируют распространение информации, которая циркулирует в стране, а именно:

1) государство, его управленческие структуры, бюрократический аппарат

2) капитал в лице его представителей (предприниматели, финансисты, банкиры и т.д.)

3) общество - через общественное мнение, общественные организации

4) профессиональный аппарат деятелей коммуникативного процесса: журналисты, издатели, редакторы, редколлегии и т.д.

Какие же тенденции и признаки заставляют крайне настороженно и с опаской следить за современным состоянием свободы слова

течение ноябрятопада 2006 - февраль 2007 Независимый медиа-профсоюз Украины проводила исследования в рамках проекта "Эффективный контроль за работой органов госвласти на местах - местным СМИ и журналистам Украины", поддержанного Международным фондом "Возрождение". При изучении проблемы применялись методы интервью 'вания медиа-экспертов и представителей местных органов государственной власти, а также анкетирования журналистов в трех областях - Донецкой, Львовской и Киевской (с городом Киев). Всего было собрано 143 анкеты (48 в Львовской обл. 47 в Донецкой обл. И 48 в Киевской обл. И г. Киеве).

Результаты этого проекта заставляют серьезно задуматься над несколькими риторическими вопросами. Так, признавая в подавляющем большинстве факт наличия идеологической цензуры, участники опроса выделяют известные нам из собственной практики такие формы цензуры, как:

1) Удаление редактором нежелательной с его точки зрения информации с авторского материала.

2) Требование со стороны власти ознакомиться с журналистскими материалами в их обнародования.

3) Прямое указание журналисту от руководства СМИ о нужного контекста освещения.

4) Отказ редактора обнародовать материал из-за его содержание.

5) Требование со стороны власти по публикации определенных материалов.

6) Запрет со стороны властей обнародовать определенный материал.

7) Распространение в редакциях перечня нежелательных для упоминания лиц, событий, фактов.

8) Прямое указание руководителю СМИ от властей относительно характера освещения событий.

Реципиенты останавливаются также и на характерных формах идеологического давления, как:

1) Судебные иски.

2) Угрозы журналистам, редакциям.

3) Незаконные увольнения журналистов.

4) Нападения на редакции.

5) Нападения на журналистов.

6) Выселение редакций.

7) Прекращение выхода газеты, передачи.

8) Удаление фото-, аудио-, видеоаппаратуры.

9) Отказ от печати, распространения СМИ.

10) Выход газет-двойников.

11) Воспрепятствование деятельности Интернет - изданий.

12) Давление на рекламодателей.

13) Отказ от регистрации СМИ.

14) Отключение от эфира.

15) Удаление, скупка, арест тиража.

16) Удаление лицензий.

Итак, к негативным факторам, которые имеют место в современном информационном пространстве нашего государства, в целом можно отнести:

1) Использование т.н. "Административного ресурса" - применение властными структурами различных методов и способов давления на неугодные средства информации. Например, обследование помещений редакций, насильственное выселение с арендованных или принадлежащих средствам информации домов, создание "исполнительно-одобряя" прессы, субсидированной администрацией; отказ государственных чиновников предоставлять информацию, документы и т.п.

2) Методы экономического давления, которые также внедряет администрация. В частности: бесконечные проверки финансовой деятельности; малообоснованные иски в суд по поводу публикации статей, затрагивающих якобы "честь и достоинство" того или иного чиновника, который, в свою очередь, нередко приводит к уничтожению газет и других средств массовой информации; давление на предпринимателей, которые размещают рекламу в нежелательных средствах информации.

3) Подкуп - открытый или замаскированный владельцев того или иного органа печати и создание корпуса журналистов, готовых выполнить любое задание.

4) Применение криминальных методов борьбы с оппозиционными журналистами до физического их уничтожения.

5) Использование в системе национального книгоиздания приоритетных средств поддержки зарубежного издателя, уменьшение в государственных программах размеров финансирования национального книгоиздания.

6) Несовершенство современной системы хранения государственной тайны путем замалчивания определенной информации (экологические проблемы) и ее дозированной подачи и т.д.

Отдельным вопросом является также тенденция засилья 92% информационного, книгоиздательского пространства, прессы материалами филиалов зарубежных СМИ. Как справедливо отметили свое время руководители Государственного комитета информации И. Чиж и А. Савенко, информационное пространство "оккупирован в Украине иностранными изданиями" и, таким образом, средства масс-медиа работают не в интересах украинского народа.

Отсюда, по определению известного ученого П. Кононенко, имеем ту ситуацию, когда ". руководители государственных органов управления мирятся с этим. Хотя, реформируя старые модели, навязанные новой власти сторонниками старого мира, фактически консервируют ли отстаивают прежнюю политику насильственной русификации, их деятельность со стороны власти и общества не поддается тщательному анализу и правовой оценке, а их симпатии и интересы становятся заменителем государственной политики " 1.

Таким образом, анализ сущности политической цензуры дает основания утверждать о глубокие исторические корни названного феномена и рассматривать его независимо от наличия конкретных цензурных институтов, которых в том или ином обществе может и не быть. Рассмотрение вопроса свободы печатного слова на фоне постсоветской Украины дает основания констатировать, что после распада СССР политическая цензура произвела новые формы и методы ограничения информационного достояния общества. Задачей дальнейшей науковои деятельности в этой плоскости, по нашему мнению, должно стать увеличение фактического материала, создание не только реконструктивной картины эволюции цензуры, но и теоретического исследования, в котором необходимо указать на типы, этапы и виды различных проявлений цензуры и ее влияния на духовную сферу жизни украинского. Изучение исторических и современных аспектов становления и развития политической цензуры печатной продукции в Украине в перспективе не могут развиваться изолированно, без учета мирового цензурного опыта, частью которого она выступает.

[1] Соснин О.В. Информационная политика Украины: проблемы развития //Стратегическая панорама.

- 2002. - № 3. - С. 29-34.

[2] Додонов А.Г. Горбачик А.С. Кузнецова Н.Г. Государственная информационная политика и становление информационного общества в Украине //Стратегическая панорама. - 2002. - № 1. - С. 2.

[3] Жирков Г.В. История цензуры в России ХIХ- ХХ вв. Учеб. пособие для студ. вузов. - М. Аспект Пресс, 2001. - С. 6.

[4] Шаповал Ю.И. Украина ХХ века: Лица и события в контексте тяжелой истории. - К. Генеза, 2001. - С. 158.

[5] Политический словарь /Под ред. В.К. Врублевского, Л. М. Кравчука, А.В. Кудрицкий. - 4-е изд. Перераб. и доп. - М. Глав. ред. Уре, 1987. - С. 838.

[6] Шаповал Ю.И. Украина ХХ века: Лица и события в контексте тяжелой истории. - К. Генеза, 2001. - С. 158.

[7] Политический словарь /Под ред. В.К. Врублевского, Л. М. Кравчука, А.В. Кудрицкий. - 4-е изд. Перераб. и доп. - М. Глав. ред. Уре, 1987. - С. 390.

[8] Большая энциклопедия: В 62 т. - М. Терра, 2006. - Т. 57. - С. 512.

[9] Никазов В. Как бороться или предотвращать цензуре через суд? //Хроника. - 2004. - № 4. - С. 49.

[10] Там саамов. - С. 47.

[11] Шаповал Ю.И. Украина ХХ века: Лица и события в контексте тяжелой истории. - К. Генеза, 2001. - С. 162-163.

[12] Блюм А.В. Запрещённые книги русских писателей и литературоведов. 1917 - 1991: Индекс советской цензуры с комментариями. - СПб. 2003. - С. 14.

[13] Цензура в царской России и Советском Союзе: Материалы конф. 24 - 27 мая 1993 г. г. Москва. - М. Рудомино, 1995. - С. 8-11.

[14] Dewhirst M. Farrell R. The Soviet Censorship. Metuchen. - New-Jersey, 1973. - P. II-V, 11, 13, 14, 15, 159-163.

[15] Roth P. Sow-Inform. Nachrichtenwesen und Informationspolitik der Sowjetunion. Droste Verlag Gmb. H. DUsseldorf, 1980. - P. 14.

[16] Цензура в царской России и Советском Союзе: Материалы конф. 24 - 27 мая 1993 г. г. Москва. - М. Рудомино, 1995. - С. 135.

Інстытут па вывучэнні беларускай гісторыі, культуры і ментальнасці

Цензура в БССР

Цензура (латин. сensura – оценка) – в классово-антагонистическом обществе система государственного контроля над содержанием печатных произведений, кинофильмов, радио- и телепередач, сценических выступлений с целью недопущения распространения учений, мыслей, сведений, противоречащих интересам эксплуататорских классов.

«Советская Историческая Энциклопедия», том 15 (1974 г.), ст. 716.

Цензура – одно из средств контроля над людьми и обществом в целом. Контроль над словом, устным и письменным, в конечном итоге, приводит к контролю над мыслями. Поэтому государственные режимы авторитарного типа всегда стремятся взять под контроль средства массовой информации и все формы интеллектуального самовыражения. Своей высшей формы цензура достигает в тоталитарных государствах.

В СССР цензура достигла развития, почти невероятного по масштабам и изощренности. Но если «жесточайшая царская цензура» оставила после себя массу свидетельств в виде указов, законов и уставов, то советская политическая цензура действовала скрыто, почти конспиративно. «Большая Советская Энциклопедия» заявляла, что в СССР провозглашена и действует свобода слова и печати, которая исключает существование политической цензуры. Но каждый гражданин, даже не искушенный в политике и искусстве, знал о ее наличии и ощущал ее присутствие.

Становление Империи Лжи

Библия начинается строкой «в начале было Слово». Первым же своим декретом советское правительство поставило Слово под контроль. Прошедшие многолетнюю школу подпольной печати и царской цензуры, большевики декретом «О печати», который Ленин подписал 27 октября 1917 года, запретили все газеты, оппозиционно настроенные к новой власти. За два дня до этого, 25 октября, сразу после провозглашения в Минске советской власти, местный совет констатировал:

«Установлена революционная цензура над всеми выходящими в Минске и получаемыми тут газетами для предупреждения распространения волнующих население слухов».

В августе 1918 года под предлогом борьбы с контрреволюцией органы ВЧК закрыли все небольшевистские газеты.

Введенная под видом «необходимости военного времени», цензура уже никогда не исчезала из повседневной жизни советских граждан. Менялись лишь ее структуры, а содержание всегда было прежним – партийная диктатура во всех сферах интеллектуальной жизни. С 1918 по 1920 год осуществлением цензуры занимались отделы Реввоенсовета и Наркомпроса (в последнем вопросами цензуры занималась лично Надежда Крупская). В 1921 году цензура была передана в руки ВЧК.

Окончание Гражданской войны заставило большевиков вырабатывать новые формы управления обществом. В частности, 6 июня 1922 года было создано Главное Управление по делам литературы и издательств при Наркомпросе РСФСР и его местных органах, объединившее все виды цензуры. В историю это учреждение вошло под названием «Главлит». Во всех союзных республиках по московскому образцу создали свои Главлиты. Главлит Белоруссии (Главлитбел) был создан 5 января 1923 года. Это учреждение обладало огромными полномочиями. В соответствии с Положением, утвержденным СНК БССР, на Главлит и его местные органы возлагались:

- предварительный просмотр ВСЕХ предназначенных к опубликованию или распространению литературных произведений, рукописных и печатных изданий, периодических и непериодических, снимков, рисунков, карт;

- издание правил, инструкций и распоряжений по делам печати, обязательных для ВСЕХ органов печати, издательств, типографий, библиотек и книжных магазинов;

- выдача разрешений на право изданий отдельных произведений;

- составление списков произведений печати, запрещенных к продаже и распространению.

Руководство типографий под угрозой уголовной ответственности обязано было следить за тем, чтобы все печатаемые издания имели разрешительную визу Главлита. В адрес Главлита для последующего контроля высылалось по 5 экземпляров готовой продукции.

Главлитбел имел свои подразделения в округах (т.н. окрлиты) и районах (райлиты), политредакторов в центре и на местах*. Решения Главлита РСФСР являлись обязательными и для Главлитбела.

/* Областей в БССР поначалу не было./

Декрет о создании Главлита подчеркивал необходимость его тесного сотрудничества с ГПУ (с лета 1934 года – НКВД). На органы ГПУ возлагалась борьба с распространением произведений, не разрешенных органами Главлита, надзор за типографиями, таможенными и пограничными пунктами, борьба с подпольными изданиями; пресечение попыток доставки из-за границы запрещенной литературы, наблюдение за продажами книг и изъятие запрещенных произведений. Впрочем, на деле функции Главлита были еще шире. Некоторое представление об этом дает следующий документ:

Сов. секретно

Всем Окрлитам

Приказ № 246с

г. Минск                 9 июня 1926 г.

Из ознакомления с состоянием инвентаря некоторых книгохранилищ БССР выяснилось, что абоненты на полях книг вождей Октябрьской Революции делают подчас карандашом или чернилами заметки недопустимого свойства.

На полях собр. соч. т. Ленина — ругательства по адресу Владимира Ильича, подчас витиеватые, меньшевистского толка реляции строк на ИЗО и т. д. С этими явлениями нужно покончить в корне.

Главлитбел предлагает Вам в срочном порядке вызвать к себе зав. библиотеками, действующими во вверенном Вам округе, отобрать у них обязательство в том, что по возвращении книги от абонента, если таковая принадлежит перу т.т. Ленина, Зиновьева, Сталина, Маркса, Энгельса, Бухарина, Троцкого, Калинина и т. д. просмотреть ее по страницам. В случае обнаружения каких-либо пометок взыскать с абонента стоимость книги, книгу препроводить в Окрлит, а Окрлиту направить ее в ЦК. Конечно, о ЦК упоминать библиотекарю ни в коем случае нельзя.

Время от времени (не чаще 2-х раз в месяц) Завокрлит проверяет библиотекаря путем беглого просмотра упомянутых книг.

Зав. Главлитбелом П. Орешников

Секретарь Судник Е.

И Главлит, и ГПУ формально являлись государственными организациями, но на самом деле они были инструментами политического контроля, осуществляемого партией большевиков. В своей деятельности Главлит и ГПУ руководствовались указаниями не государственных, а политических структур. Над вопросами цензуры работали отделы печати и агитационно-пропагандистские отделы (АПО) ЦК ВКП(б) и местных компартий, которые и определяли содержание соответствующих циркуляров Главлита и ГПУ. Помимо наблюдения за сохранением государственных и военных секретов, которое осуществляется в любом государстве, Главлит занимался еще и политической цензурой, именно эта сторона его деятельность была основной.

В мае 1923 года СНК БССР принял постановление о создании в структуре Главлита Комитета по контролю за репертуаром – Реперткома (с 1927 г. – Главреперткома). Репертком выдавал разрешение на постановку драматических, музыкальных и кинематографических произведений, концертов, лекций, составлял списки разрешенных и запрещенных к публичному показу произведений, утверждал сценарии, разрешал организацию гастролей театральных и других коллективов, контролировал содержание афиш и программ, следил за радиовещанием БССР. Для обеспечения возможности контроля над всеми исполняемыми произведениями все театры и клубы должны были отводить по одному постоянному месту, не далее 4-го ряда, для сотрудников органов Главреперткома и отдела Политконтроля ГПУ, «предоставляя для этого бесплатную вешалку и программы». Исполнение запрещенных произведений каралось в уголовном порядке.

В 1928 году был создан еще один специальный цензурный орган – Главискусство, который занимался идеологическим и организационным руководством в области литературы и искусства. В дальнейшем шло постоянное уточнение и разграничение функций между тремя главками – Главлитом, Главреперткомом и Главискусством. Но все они были тремя головами одного дракона – советской цензуры.

Следует отметить, что количество сотрудников советского цензорского аппарата никогда не было большим. Так, в октябре 1928 года в Главлитбеле работали 23 политредактора. Но это никоим образом не служит доказательством незначительности советской цензуры. Существовавшая в СССР атмосфера тотального идеологического давления и контроля заставляла каждого редактора, каждого завлита, каждого администратора – от председателя колхоза до секретаря ЦК – на своем рабочем месте выполнять цензорские функции.

Наконец, строгий цензор находился в голове у многих из советских интеллигентов. Он предлагал куцый выбор: либо писать «в стол», обрекая себя на безызвестность; либо пользоваться «тамиздатом» и «самиздатом», тем самым подвергая опасности себя и своих близких; либо идти на компромиссы с властями, чтобы иметь возможность быть услышанным. Самым безопасным способом существования было молчание.

«Белорусский шовинизм»

Едва успев организоваться, Главлит тут же развил бурную деятельность. В 1923 году в библиотеках появились печально знаменитые «спецхраны» – хранилища контрольных экземпляров изъятой из библиотек и магазинов «враждебной» литературы, которые выдавались исследователям только по предъявлении особого допуска. «Спецхраны» существовали в Беларуси до середины 1990-х годов.

Одной из главных особенностей советской цензуры была ее «руководящая» роль в искусстве. Если цензура царского времени только запрещала, то советская еще и указывала писателям и художникам, что и как нужно писать, говорить, думать. Первый руководитель Главлита РСФСР Лебедев-Полянский поучал в одном из своих циркуляров:

«Наша цензура должна иметь педагогический уклон».

То же самое утверждал первый отчетный доклад Главлитбела 5 мая 1923 года на заседании коллегии АПО ЦК КП(б)Б:

«Главлит создан вместо существовавшей цензуры, с тем отличием, что кроме функций запретительных Главлит в известной степени и направляет литературную работу».

«Воспитательную» работу начали с литературы. В том же отчете Главлитбел докладывал:

«И в художественной области пришлось вносить также изменения, например, в сочинения Бядули. Заказанную НК просвещения в Берлине хрестоматию Лёсика мы вынуждены были изъять из обращения. Целый ряд белорусских учебников надо было изменить, например, географию Азбукина и географию Громыко, в коих проглядывал слишком большой белорусский патриотизм».

Одобрив работу Главлитбела, коллегия АПО потребовала «обратить сугубое внимание на белорусские издания, давая их для просмотра только особо выдержанным и надежным товарищам». «Первостепенным заданием» было определено обследование белорусских библиотек с целью изъятия «враждебной» литературы.

Таким образом, уже с первых шагов главной задачей Главлитбела стала борьба с беларуским национально-культурным движением. Правда, во времена НЭПа и беларусизации, сопровождавшихся определенными послаблениями в идеологической сфере, беларуским национально-культурным деятелям еще сходили с рук некоторые вольности. В 1926 году в Минске даже прошла международная академическая конференция по реформе беларуского правописания и азбуки (выступления ряда делегатов так и не были опубликованы).

Но со второй половины 1920-х гг. цензура начала ужесточаться. В 1926—28 гг. был запрещен ряд произведений известных беларуских литераторов. Под запрет попали: работа Язепа Лёсика «Основные мотивы в творчестве М. Богдановича» (за четко выраженное националистическое содержание); стихи Кондрата Крапивы «Концерт» и «Бараны» (как злостная сатира на X-й съезд и политику партии в области печати); стихи Янки Купалы «Чужым», «Над Нёманам» и Якуба Коласа «Ваяцкі марш» (за «белорусский шовинизм» и антисоветчину).

После первой же постановки из репертуара Беларуского государственного театра Главлитбел изъял пьесу Янки Купалы «Тутэйшыя» (Здешние). Это событие вызвало широкий общественный резонанс и повсеместное осуждение. В связи с этим Наркомат просвещения, которому формально подчинялся Главлитбел, решил отменить запрет на пьесу. Но отдел пропаганды ЦК КП(б)Б 19 ноября 1926 года отменил постановление Наркомпроса, указав, что «Главлит, как орган идеологической борьбы, подчиняется только ЦК». В принятом отделом пропаганды постановлении говорилось:

«Считать необходимым, чтобы пьеса была переработана автором, добиваться, чтобы соответствующее письмо Я. Купалы появилось на страницах нашей печати…От обсуждения первой постановки пьесы в печати временно воздержаться».

«Органы непечати»

Пресса, как наиболее эффективное средство формирования общественного мнения, всегда находилась под пристальным вниманием советской власти. Цензуре подвергались не только статьи – оценивался общий «уклон» газет. Партийные цензоры внимательно читали вышедшую периодику и делали соответствующие выводы. Например, вот что писал 29 июля 1921 года в бюро КП(б)Б некто Э. Лейкин:

«Просмотрел «Советскую Белоруссию» с 147 до 162 номера (с 8 июля до 26 июля). Газета не наша. Это не советская или партийная агитационная газета, а газета определенного общественного слоя, нам – вне сомнения – лояльного, но чуждого».

Газеты и журналы можно было печатать и распространять только через государственные агентства (к концу 1920-х гг. других уже не было). Редакторы газет получали из ЦК КПБ руководящие указания по почте и телефону, периодически отчитывались в ЦК на заседаниях отдела печати. Программы и планы работ ведущих республиканских газет вырабатывались на специальных совещаниях. Партийные органы занимались и подбором авторов для газетных статей. Планы передовых статей утверждал лично секретарь ЦК.

Любая газета в советском государстве являлась печатным органом партии, на что ясно указал в своей статье в феврале 1926 года председатель СНК БССР Язеп Адамович:

«Задача прессы как средства, организующего массы, сводится к тому, чтобы передавать миллионам трудящихся лозунги и идеи нашей партии и нашего государства».

Адамович считал, что для укрепления влияния партии надо оставить в республике только центральные газеты, которые легче контролировать. Это позволит «объединить массы в одно целое, коллективно мыслящее, коллективно обсуждающее, коллективно решающее вопросы и коллективно строящее наше государство».

В 1924 году был утвержден союзный перечень сведений, запрещенных к опубликованию. Но, в отличие от царской России, где уставы о цензуре и печати были общедоступны, советский перечень являлся совершенно секретным документом. Непосвященному человеку невозможно было узнать, что пропустят в печать, а что нет.

В соответствии с перечнем, запрещалось публиковать сведения военного характера: о дислокации, численности и перемещении военных частей, учреждений, заведений Красной Армии и военных объектов, вопросы военного бюджета и военной экономики (т.е. практически всей экономики СССР). Также секретными являлись сведения экономического характера: финансово-валютные фонды, планы, технические изобретения, усовершенствования, открытия. Плюс обширный список «сведений иного рода», касающихся внешней и внутренней политики СССР, народных волнений, манифестаций, забастовок, отрицательных настроений в обществе и в армии.

Перечень постоянно пополнялся в зависимости от политико-экономической ситуации. Так, в мае 1925 года газетам запретили сообщать о самоубийствах, случаях умопомешательства на почве безработицы и голода; в июне того же года секретными стали сведения об экспорте зерна. В октябре 1925 года Главлит РСФСР издал циркуляр, ограничивающий публикацию информации о жизни за пределами СССР. Запрещалась публикация радиоперехватов западных радиостанций. Единственным источником сведений о загранице стало Российское телеграфное агентство – РОСТА.

В апреле 1926 года Главлитбел запретил любые упоминания о существовании заводов Военпрома и Авиатреста, а также публикацию сведений, заранее указывающих время и место выступлений членов правительства и политбюро, сведений о Соловецких лагерях, бандитизме, росте цен, девальвации червонца. Из газет исчезли сообщения о стихийных бедствиях, катастрофах, эпидемиях, террористических актах. В 1930 году перечень пополнили статьи, запрещающие упоминание о восстаниях и выступлениях «кулацких и подкулацких элементов».

Деятельность ГПУ была полностью засекречена. Любые материалы,  где прямо или косвенно фигурировали органы ГПУ, требовалось согласовывать с местными органами Политконтроля ГПУ.

Исследователь, читающий советские газеты второй половины 1920-х – начала 1930-х гг. неизбежно заметит, как постепенно беднел их язык и содержание, местные новости сводились к сообщениям об открытии новых промышленных предприятий, исчезли хроники городской жизни, полемические статьи о литературе и искусстве, свелась к минимуму реклама. Реклама заграничных товаров исчезла совершенно – она была запрещена. Советские люди не должны были знать о тех материальных возможностях, которые имели граждане других государств.

Все сообщения о жизни за рубежом преследовали своей целью нагнетание страха, создание у советских граждан образа империалистического врага, который «спит и видит, как бы навредить нашей стране, задушить в зародыше строительство светлого будущего».

Снегурочка-монархистка

Газеты как зеркало отражали всеобщее обеднение социальной и культурной жизни советского общества. Серость и однообразность стали отличительной чертой не только советской прессы, но и все других сфер культурной жизни, например – театра. В борьбе за идеологическую чистоту театрального репертуара цензоры доходили до абсурда. Например, в 1925 году Главрепертком РСФСР своим циркуляром объявил «идеологически неприемлемыми» оперы «Снегурочка» – в связи с «демократически-монархической тенденцией», «Аида» – по причине «империалистического душка», «Демон» – из-за «мистической библейщины»*.

/* «Аиду» Дж. Верди написал еще в 1870 г. Н.А. Римский-Корсаков создал «Снегурочку» в 1881 г. – Прим. ред ./

Неудивительно, что к 1928 году в театрах БССР (беларуских, польских, еврейских, русских) остались разрешенными к постановке менее 200 пьес. Руководители театров старались сохранить национальные пьесы, пусть даже дореволюционных авторов. Но с конца 1920-х гг. Главлитбел повел с этим решительную борьбу – репертуар театров БССР не должен был отличаться от российских. В 1929—30 гг. в советской цензуре наступила пора всеобщей унификации. Был издан трехтомный «Репертуарный указатель», где все пьесы и оперы были разбиты по литерам. «Литера А» присваивалась «наиболее идеологически приемлемым произведениям, рекомендуемым к повсеместной постановке». Далее шли просто «идеологически приемлемые», «идеологически хоть и не выдержанные, но не настолько, чтобы запрещать», и, наконец, «категорически неприемлемые». Самой красноречивой в этом указателе была «Литера Г», означавшая пьесы «идеологически выдержанные, но примитивные». Ставить такие пьесы рекомендовалось в рабочих районах в дни революционных праздников.

Жизнь людей становилась все более аскетичной и регламентированной. В июне 1926 года Главлитбел запретил устройство благотворительных вечеров и платных танцев. Развлечения в рабочих клубах проверялись на предмет «политпросветительной» полезности. Репертком сообщал в АПО ЦК КП(б)Б:

«Репертуар детский исключительно строго цензируется, дабы не привить детям вредных привычек».

Большое внимание уделялось контролю над массовыми видами развлечений, особенно цирку и эстраде. Из наставлений председателя Главлитбела в июне 1926 года своим подчиненным:

«…Все силовые и акробатические номера м.б. разрешены Окрлитом после визы местного отдела физкультуры или Окрздрава, имеющей целью удостоверить, что если данный номер и вызовет подражание молодежи, то не приведет к нежелательному результату. Все номера с текстами должны быть просмотрены Окрлитами на общих собраниях (не допускать сальностей, контрреволюционных экивочков в тексте и т.д.). Как общее правило, нужно взять линию на выпрямление наших цирков и эстрад в сторону создания из них арен для показательной физкультуры и популярной политсатиры».

Согласно решению НКВД БССР от 15 января 1930 года, в витринах фотоателье можно было вывешивать только те снимки, на которые имелись разрешения Главлитбела, окрлита или райлита.

Решением Главлитбела от 29 ноября 1932 года из продажи и музыкальных библиотек «как халтурные с музыкальной стороны» были изъяты народные песни с нотами «А ў бары, бары», «А ў лесе, лесе», «Мужык жыта прадае», а также песни на слова Янки Купалы «Лісты валяцца», «У імгле», Максима Богдановича «Як прыйшла я на ток малаціць». «Идеологически чуждыми и враждебными» были признаны народные песни «Ой ты белая бяроза», «А ты ня пыл». Песенный репертуар советского беларуса не должен был содержать лирических произведений «нацдемовского толка».

Диалектика в таблице Менделеева

В 1931 году органы Главлитбела были брошены на борьбу с «национал-демократами». Просматривались и изымались школьные учебники по истории Беларуси, географии, беларускому языку, литературе, изданные в 20-е годы. Проверке на идеологическую выдержанность подвергались даже учебники по математике и химии. Так, книга Я. Бляхера «Неорганическая химия» была изъята вот за что:

«нигде автор не сумел выявить диалектического процесса, как, например, при изложении типов химических реакций, периодического закона Менделеева, закона сохранения материи, истории химии и т.д.».

Но особое внимание уделялось, разумеется, художественной литературе. Были конфискованы все четыре издания «Истории беларуской литературы» Максима Горецкого за стремление доказать, что беларуская литература «является общенациональной литературой, потому что беларуская нация едина».

В 1931—33 гг. были составлены первые обширные списки литературы, подлежащей изъятию и уничтожению. Списки считались государственной тайной, вручались лишь ответственным руководителям под расписку, а их разглашение каралось в уголовном порядке. В 1935 году списки литературы были уже двух типов – «рекомендованной к изъятию» и «подлежащей изъятию в обязательном порядке». Изъятые книги пропускали через резательные машины типографий и отправляли в макулатуру, либо сжигали.

Составленный Главлитбелом в 1935 году список книг, подлежащих изъятию из библиотек, ВУЗов и магазинов насчитывал 620 наименований. Среди запрещенных были книги М. Горецкого «Невялічкі беларуска-маскоўскі слоўнік», Максима и Гавриила Горецких «Руска-беларускі слоўнік», Всеволода Игнатовского «Кароткі нарыс гісторыі Беларусі», Ефима Карского «Беларускі народ і яго мова», Язепа Лёсика «Аўтаномія Беларусі», Антона Луцкевича «Беларуская навуковая тэрміналогія», Владимира Пичеты «Пытанне аб вышэйшай школе на Беларусі ў мінулым», Симона Рак-Михайловского «Арыфметчны задачнік для пачатковай школы», Бронислава Тарашкевіч «Беларуская граматыка для школ» и множество других.

В дальнейшем фронт работы еще больше расширился. Изымались уже не отдельные книги, а все произведения «враждебных» авторов. В июне 1937 года был издан список, по которому изымались труды 55 государственных и культурных деятелей Беларуси за все годы на всех языках! Расширялись масштабы изъятий. Если в 1935 году Главлитбел и Главлит РСФСР издали три списка запрещенной литературы, то в 1936 году – шесть, а за первую половину 1937 года – семь.

К концу 30-х годов система политической цензуры сложилась окончательно. Бдительность цензоров выросла в разы и шагнула на высоты, недоступные разуму предшественников. Газеты стали изучать даже на просвет. Информационное письмо Главлита от 29 ноября 1938 разъясняло:

«Бывает так, что если рассматривать фото или рисунок на отдельной полосе, он не встречает каких-либо сомнений. Но стоит взять уже отпечатанный номер этой газеты и посмотреть его на свет, порой можно обнаружит самые дикие сочетания рисунков первой полосы с рисунками второй полосы (или третьей с четвертой). В нашей практике имели место случаи прямых вражеских вылазок в части такого расположения клише. Чтобы не допустить подобного использования газеты во вражеских целях, цензор должен иметь в виду эту форму враждебной работы в печати».

Цензорам рекомендовалось тщательно изучать рисунки и фотографии с помощью лупы, оценивать контуры, орнаменты, тени, штрихи, сочетания красок, посредством которых «враги» могли протащить в искусство «контрреволюционное содержание».

В беларуских библиотеках до сих пор можно увидеть зловещие следы работы советской цензуры – отсутствующие номера и вырезанные статьи в подшивках газет 30-х годов; журналы, где названия статей вымараны черной тушью, а сами статьи безжалостно выдраны. «Великая чистка» шла не только среди людей – советский режим стремился вычистить и людскую память, уничтожая все материальные свидетельства существования репрессированных.

А вот еще одно «важное направление деятельности»:

СВОДКА

Второго Специального Отдела НКВД БССР

Минским пунктом П/К обработано 100% корреспонденции, исходящей из гор. Минска за 10 октября 1940 с. г. с целью выявления политнастроений студенчества и населения в связи с постановлением СНК об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначения стипендий.

Характерные выдержки из документов приводим: …

Политическая цензура усиливала распространение серости, стандартности в литературе, искусстве, практически уничтожив творческую личность. Духовный мир советского человека, формируемый под влиянием урезанной, неполной и часто лживой информации, значительно обеднялся. Последствия уничтожения свободы слова по своему влиянию на общественный прогресс превзошли последствия карательной политики советского государства, и будут ощущаться еще очень долго.

«Усилить контроль…»

С началом Великой Отечественной войны Главлит, как и все советские учреждения, перешел на режим работы военного времени. Перечень сведений, запрещенных к опубликованию, в очередной раз был значительно расширен, что упростило работу цензоров – теперь любые сомнения решались в пользу запрещения. Количество ошибок, допущенных в печати в военные годы, упало с полутора тысяч до 80—90 в год.

СРОЧНО

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ЦК ВКП(б) тов. Пузину А.А.

21 июня 1943 г.

«Сегодня, 21 июня 1943 года нами получен сигнальный экземпляр газеты «Коммунист», орган Красноводского Обкома и Горкома и Исполкома Совета депутатов трудящихся от 2 марта 1943 года № 50. В этом номере в тассовской заметке «Американские газеты о задачах стратегии союзника» в третьем абзаце в слове «Сталинград» пропущена буква «р».

Кроме того, по сообщению Начальника Военно-Морского штаба Каспийской военной флотилии в номере от 14 мая 1943 года № 101 в статье «Водному транспорту воинскую дисциплину» в слове «главнокомандующий» пропущена буква «л».

Сообщая об этом, считаю, что эти контрреволюционные опечатки – дело рук врага. Об этих фактах мною сообщено также в НКГБ»…

Уполномоченный СНК СССР по охране военных тайн в печати и начальник Главлита

(Н. Садчиков)

Первые послевоенные годы характерны массовыми мероприятиями по установлению советской цензурной системы в восточноевропейских государствах, республиках Прибалтики, западных областях Украины и Беларуси. Просачивание информации в западную прессу о событиях на этих территориях беспокоило советское правительство. Руководству Главлита и НКВД докладывали с мест:

«Вся реакционная американская пресса (США, южноамериканские страны, Канада), а также частично и английская, особенно польская и еврейская реакционная печать, издающаяся в Америке, развернула широкую антисоветскую кампанию по поводу якобы тяжелого положения высланных в Сибирь лиц из западных областей Украины и Белоруссии. Причем различные газеты дают разноречивые цифры сосланных, не то 200 тысяч, не то 500—600 тыс. и даже больше. Они пишут, что высылаются поляки, евреи, украинцы и белорусы, что физически истребляется польская интеллигенция. Описываются разные жуткие небылицы и прочие ужасы гибели голодных и истязаемых непосильным трудом упомянутых сосланных… Необходимо соответствующим органам принять надлежащие меры и усилить контроль высылаемых куда-либо писем от лиц, высланных в глубь СССР».

Таким же образом, а именно ликвидацией всех источников информации, советская власть пыталась скрыть правду о трагедии в Катыни. Все документы по этому делу были уничтожены или засекречены. В августе 1945 года брошюра «Сообщение специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» (Госполитиздат, 1944), особым решением была изъята из торговли и библиотек и уничтожена.

К 1947 году в Главлите насчитывалось 7 отделов. Но только один из них (1-й отдел) занимался вопросами охраны собственно военных и государственных тайн в печати и радио. Остальные шесть осуществляли политическую цензуру советских и ввозимых из-за рубежа книг, журналов, газет, радиопередач, кинофильмов и т.д. Третьему отделу Главлита была поручена цензура информации иностранных корреспондентов, которую они отправляли за пределы СССР.

Одной из проблем в работе советской цензуры в тот период было нечеткое разграничение полномочий между Главлитом, Главреперткомом и Главискусством. Все они занимались политической цензурой. С одной стороны, это обеспечивало круговую слежку за писателями и художниками, но с другой – позволяло человеку, получившему отказ в одном ведомстве, найти поддержку в другом. В 1946 году руководство Главискусства констатировало:

«Нередко мы сталкиваемся с фактами, когда Главрепертком разрешает, а Главлит запрещает и, наоборот, Главлит разрешает, а Главрепертком запрещает».

Эта проблема была решена только в 1966 году, когда было создано Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров БССР, не имевшее структурного деления.

Перестройка по хрущевски

С наступлением хрущевской «оттепели» общественно-политическая жизнь в СССР активизировалась. Возникла необходимость перестроить работу органов цензуры. Руководство КПСС блестяще справилось с этой задачей. Был упразднен институт цензоров-совместителей, работавших в каждой газете и содержавшихся за ее счет. Упразднили также должности районных уполномоченных Главлита. Формально, штат цензоров сократился, что создавало видимость демократизации политики партии в области идеологии. Зато была введена персональная партийно-профессиональная ответственность редакторов и сотрудников газет за их содержание. Теперь уже не цензоры, а сами работники печати должны были следить за соблюдением государственных тайн и «идеологической чистоты» изданий.

Упор в работе цензуры был сделан на предварительный контроль – крамолу стремились выявить до ее опубликования. Инструкция о порядке цензорского контроля произведений искусства гласила:

«При осуществлении контроля над произведениями искусства цензоры должны руководствоваться решениями ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам и действующими цензорскими указаниями, предусмотренными для открытой печати. Органы цензуры обязаны обеспечить соблюдение всех требований по охране государственных и военных тайн, не допускать к опубликованию и распространению политически вредных, идеологически чуждых, безыдейных, халтурных, пошлых, искажающих советскую действительность произведений».

Особенностью работы советских цензоров в послевоенный период стала глубокая конспирация. Деятели искусства представляли свои произведения в профильные организации – Союзы писателей, художников, скульпторов, кинематографистов, редакции газет и журналов. Оттуда произведения поступали в Главлит. Самим цензорам контактировать с авторами строго запрещалось. Это создавало вокруг работы цензуры ореол таинственности и недосягаемости – авторы не видели тех, кто одобрял или запрещал их работы, не могли им ничего доказать или объяснить. Известный писатель Анатолий Кузнецов, бежавший в 1969 году в Великобританию, так описал советскую цензуру в интервью немецкому журналу «Шпигель» (Зеркало):

«Они (редакторы) говорят мне или автору: «Это хорошо, но цензура этого не пропустит». И сколько раз я просил: покажите мне этого человека, познакомьте меня с теми, кто это не пропускает, и я докажу, что это можно пропустить. Но мне этого никто не разрешал. Это личности за кулисами, их никто не видит. Это какие-то мифические фигуры».

Титанический труд

Главлит БССР и его органы на местах к концу 1958 года осуществляли контроль над 7 издательствами, 10 республиканскими, 7 областными, 161 районной газетами, 45 журналами, материалами БЕЛТА, теле- и радиовещания, проверяли всю печатную продукцию, издававшуюся на территории БССР. Контролировались также книжные фонды 18.439 библиотек, 11 выставок, принималась продукция 5 художественных мастерских, контролю подлежали произведения искусства (драматургия всех жанров, эстрадные произведения, тексты музыкальных и вокальных номеров). Просматривалась вся печатная продукция, посылавшаяся частными лицами за границу – на Минском Главпочтамте, а также все ввозимые в СССР печатные издания – на Брестской таможне. Если цензоры не успевали просматривать ввозимую литературу, то адресат ее просто не получал.

Этим деятельность Главлитбела не ограничивалась. На контроле находились еще и экспонаты 25 музеев. В мае 1950 года было издано постановление ЦК КПБ «О мерах по ликвидации фактов разглашения государственных тайн в музеях». В музее Великой Отечественной войны срочно потребовали изъять из экспозиций условные обозначения народно-хозяйственных объектов БССР, сведения о количестве скота, полученного в 1947—49 гг. в счет репараций, карты дислокации партизанских отрядов и бригад во время войны. Секретными были объявлены почти все сведения о тракторном и автомобильном заводах в Минске. То же самое происходило в других музеях страны.

Главлит БССР давал разрешения на печатание портретов классиков марксизма-ленинизма, руководителей компартии и правительства, маршалов СССР только по эталонам, утвержденным Главлитом СССР и Минкультом СССР. Контролю Главлитбела подвергались хроникальные и научно-технические фильмы, выпускавшиеся киностудией «Беларусьфильм». Масштабы работы поистине грандиозные!

Надо отметить, что в творчество советских писателей, режиссеров и драматургов мог вмешиваться не только Главлит и его местные органы. Например, в процессе съемок среднего беларуского фильма о войне участвовали, кроме киностудии «Беларусьфильм», еще и местный Комитет по кино, Главный комитет по кино в Москве, Союз кинематографистов, культурный и агитационно-пропагандистский отделы ЦК КПБ, а также политуправление Белорусского военного округа, или даже Главное политическое управление Советской Армии (ГЛАВПУР). Писатель Василь Быков во время съемок фильма по его повести «Третья ракета» в 1963 году подсчитал, что право вмешиваться в кинопроцесс имели около 60 человек, и каждый что-то запрещал, изменял, требовал. Каждый хотел оправдать свое существование. После того, как фильм проходил согласование во всех местных инстанциях, его нужно было еще утвердить в Москве, где имелась своя армия критиков и консультантов.

Большое внимание Главлитбел уделял сельскому хозяйству. Практически всем беларуским писателям, которые брались за освещение этой темы, не удавалось угодить партийным идеологам. Во второй половине 1940-х гг. были запрещены к печати роман Кузьмы Черного «Бацькаўшчына» (как «политически вредный») и его же рассказ «Былінкавыя межы». Заместитель председателя Комитета по делам искусств БССР Ф.И. Дадиомова так аргументировала запрет:

«В идейно-политическом отношении рассказ является вредным. Автор показывает деревню убогой. Больше того, Великая Октябрьская революция, советская власть ничего не дала деревне».

Пострадал и драматург Андрей Макаёнок. Главлитбел мгновенно отреагировал на его пьесу «Каб людзі не журыліся», переданную в журнал «Полымя». В заключении цензоров отмечалось:

«В пьесе имеется ряд фактов, которые искажают нашу советскую действительность. Плохо в пьесе показан райком партии, так как колхозники, которые обращаются за помощью в райком, не получают ее. Жизнь колхозников показана очень тяжелой. Нет дров, нет хлеба и т.д. Главлитом, после доклада в ЦК, было указано редакции на все эти недостатки. С нашими замечаниями они согласны. В результате пьеса была доработана автором и после напечатана».

Но и в «переработанном» виде пьеса цензоров не устраивала. В очередной записке в ЦК КПБ Главлитбел сообщал:

«В 1958 г. редакция журнала «Полымя» по нашему требованию переработала комедию А. Макаенка «Каб людзі не журыліся». Нами было сделано вмешательство в 7 местах. Тем не менее, и после этой переработки комедия имеет ряд дефектов».

В 1958 году редактор журнала «Маладосць» Алексей Кулаковский опубликовал повесть «Добросельцы», где главным героем был председатель колхоза – пьяница и демагог. На совместном заседании ЦК ЛКСМБ и Союза писателей БССР повесть была объявлена «ошибочной», а ее автор – уволен с работы.

«Художественная литература – это не сапоги тачать»

Важно отметить, что цензура литературы и искусства в советском государстве осуществлялась без всяких законных или хотя бы полузаконных, оснований. «Перечня» для литературы, подобного «Перечню запрещенных сведений» для прессы, не существовало. Цензоры литературы и искусства руководствовались указаниями партии и текущей политико-идеологической ситуацией в стране.

Отсутствие правовых норм и, как следствие, полная безнаказанность, таинственность и размытость критериев оценки в деятельности советской цензуры приводили к тому, что любое произведение могло быть объявлено идеологически вредным. Цензоры и специально привлекаемые «компетентные рецензенты» достигли в этом небывалых высот, подвергая критическому анализу произведения классиков литературы и даже классиков марксизма. Но и они испытывали некоторые неудобства, не успевая перестраиваться за быстро меняющейся политической конъюнктурой.

Любопытной в этом отношении является дискуссия, развернувшаяся на совещании руководящих работников Главлита в 1946 году между начальником украинского Главлита Полонником и главным цензором страны – Уполномоченным Совета Министров СССР по охране военных и государственных тайн в печати Омельченко:

«Тов. Полонник: По вопросам печати мы руководствуемся «Перечнем». Но мы считаем, что настало время, чтобы дать указания по вопросам художественной литературы. Если мы вернемся к истории, тогда давались указания, какую литературу можно давать. Должен быть кодекс требований по литературе. Если старая цензура запрещала писать что-нибудь порочащее женщину, нарушающее святость семьи, дискредитирующее образ офицера, то мы таких указаний не имеем.

Тов. Омельченко: Вы предлагаете дать общий эталон для художественной литературы, известные рамки?

Тов. Полонник: Чтобы цензор знал, с каким критерием подходить к вопросу оценки художественной литературы.

Тов. Омельченко: Цензор не редактор, он лицо, осуществляющее определенные, порученные ему функции. Мне ваше предложение непонятно. Художественная литература – это не сапоги тачать. Это не обувная фабрика, где можно давать указание, какой фасон выпускать. Это схоластический вопрос.

Тов. Полонник: Мне хотелось бы получить от вас какое-то указание.

Тов. Омельченко: Я считаю, что это чепуха. Можете считать это за указание. Какой же можно выдумывать устав для художественной литературы?

Тов. Полонник: Я имею в виду Устав 1885 года. Устав цензору художественных произведений».

И этот разговор произошел на 30-м году советской власти! Совершенно очевидно, что советское государство было заинтересовано в отсутствии правовых основ для организации работы цензуры в области искусства.

Реабилитация наполовину

Политическая «оттепель» все же давала о себе знать. В 1950-е гг. были реабилитированы (в том числе посмертно) некоторые беларуские писатели и общественные деятели, обвиненные в свое время в национал-демократизме – Алесь Дударь, Валерий Моряков, Андрей Александрович, Александр Червяков, Николай Голодед и ряд других. Правда, их творчество реабилитировано не было – в январе 1959 года председатель Главлитбела А. Садовский направил секретарю ЦК КПБ Тимофею Горбунову докладную записку, в которой сообщал, что цензоры просмотрели все книги реабилитированных авторов. Садовский подчеркивал:

«Считаем, что эту литературу, несмотря на то, что авторы реабилитированы, передавать в общие фонды нельзя – ее необходимо оставить в спецхранах».

«Нацдемы» по-прежнему представляли опасность для советского режима своей гражданской и национальной позицией. Любые сведения о них вычеркивались из всех энциклопедий и справочников. Их имена можно было упоминать только в отрицательном контексте. Под запретом оставались «националистические» произведения Янки Купалы и Якуба Коласа.

Однако либеральные взгляды некоторых чиновников идеологического и цензурного аппарата, а также их человеческие симпатии приводили к тому, что отдельным произведениям все же удавалось проскользнуть через заслоны цензуры. Каждый такой случай был вызовом режиму и ударом по его устоям.

В послевоенное время советские идеологи действовали тоньше, чем в 30-е годы – «враждебных» авторов не уничтожали физически – их подвергали критике и шельмованию через СМИ и пропагандистский аппарат. Общественности разъясняли, что читать их произведения не следует, так как они «безыдейные», лживые и низкохудожественные. Организовывались показательные митинги и коллективные письма «возмущенных читателей». Устраивались даже «дискуссии» в прессе, заранее срежиссированные и всегда односторонние. Режим пытался сломить авторов морально, принудить к сотрудничеству, загнать в цензурные рамки. Если человек не поддавался «перевоспитанию», то его могли исключить из партии, уволить с работы, лишить научных степеней и званий.

Способы психологического давления на упорствующих были самые разные: открытая слежка, прослушивание, перлюстрация писем, анонимные звонки по телефону, камни в окна и даже «физическое воздействие». Василь Быков в своих воспоминаниях упомянул эпизод с нападением на него и его товарища, Бориса Клейна, неизвестных людей на улице ночного Гродно. Из квартиры Быкова не раз исчезали книги и письма. К Быкову был приставлен специальный подполковник КГБ, который постоянно вел с ним «воспитательные» беседы.

А в 1982 году «неизвестные» обокрали квартиру Владимира Короткевича. Друзья и коллеги писателя полагают, что именно тогда исчезли черновики 3-й и 4-й книг одного из его лучших произведений – романа «Колосья под серпом твоим». Первые две книги были изданы с огромным трудом – партийные идеологи объявили роман «антиисторичным» и потребовали полностью его переписать. Путем разных ухищрений роман все же удалось издать, но он так и остался незаконченным.

Советские писатели были крайне зависимы от государства: вся гонорарная и издательская система была устроена таким образом, чтобы писатель чувствовал себя совершенно бесправным. Например, доходы от заграничных изданий советских писателей поступали в специальную организацию «Союзкнига», которая распоряжалась этими деньгами по своему усмотрению. Авторы получали из этих тысячных сумм крохи – от 10 до 50 рублей за издание, а за книги, объявленные в СССР «идейно вредными», им не платили вообще.

Василь Быков в своих воспоминаниях так описывал ситуацию, сложившуюся в беларуской литературе послевоенного времени:

«Нас призывали писать правду, но далеко не всякая правда разрешалась литературе, разве что та, которая служила власти. Над регламентацией правды в поте лица трудились партийные органы, им помогали писательские начальники, цензоры-редакторы, «закрытые» рецензенты, которых за верную службу награждали квартирами, должностями, научными званиями, премиями».

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ЦК КПСС

16 декабря 1988 г.

«Постановлением ЦК КПСС № 177/77гс от 7 марта 1961 года на Главлит СССР возложено осуществление негласного контроля за информацией, передаваемой иностранными корреспондентами за границу для получения необходимых сведений и своевременной организации контрпропаганды. В этих целях спецслужба Главлита СССР параллельно подключена к линиям связей ряда иностранных корреспондентов.

В последнее время в связи с переходом все большего числа западных информационных агентств на передачу материалов с помощью быстродействующей компьютерной техники и других современных средств связи (например «телефакс») работа спецслужбы Главлита СССР, оснащенной устаревшей аппаратурой (телетайпами), значительно осложняется. Без соответствующего обновления технической базы эта спецслужба вскоре не сможет в полном объеме выполнять возложенные на нее функции».

Зав. идеологическим отделом ЦК КПСС А. Капто

В начале 1980-х гг. в связи с нарастанием социально-экономического кризиса в СССР и неспособностью справиться  с ним, партийные идеологи кинулись крепить пропагандистскую работу. Об этом свидетельствует ряд постановлений ЦК КПСС: «О мерах по усилению защиты населения от антисоветского радиовещания» (декабрь 1983). «О дальнейшем развитии и усовершенствовании периодической печати для детей и юношества» (октябрь 1985), «О работе с кадрами в ТАСС» (декабрь 1985).

Кидаясь из крайности в крайность, советские идеологи взялись даже за рок-музыку. В 1983 году ЦК КПСС издал постановление «О регламентации деятельности вокально-инструментальных ансамблей и дискотек». На дискотеках разрешалось озвучивать не более 20% иностранных песен, тексты остальных 80% должны были принадлежать членам Союза писателей СССР. Все вокально-инструментальные ансамбли тоже должны были исполнять советские песни. Первым отчиталось по этому указанию Министерство культуры БССР. Оно расформировало первую успешную беларускую рок-группу «Сузор’е», имевшую к тому времени статус филармонической.

Деятельность органов цензуры того периода можно рассматривать как часть механизма торможения общественного развития, пытавшегося хотя бы внешне сохранить лакировочно-благополучный стиль массовой пропаганды и официальной культуры. Это требовало все больших усилий – число замечаний цензоров по содержанию просмотренных материалов к середине 1980-х гг. возросло в несколько раз.

При подготовке к печати через предварительную цензуру Главлитбела в 1981—86 гг. проходило в среднем 41.540 учетно-издательских листов в год (это около 1 млн 330 тыс. страниц). Ежегодно просматривалось на экране в среднем 104,1 километра кинопленки, 9320 единиц печатных экземпляров, отправляемых за рубеж по почте. По результатам проверок в среднем более чем тысяча раз в году снимались сведения, запрещенные к открытой публикации. За 1981—86 гг. Главлит БССР отклонил 473 материала, уже подготовленных к печати, и произвел 2549 вмешательств в материалы беларуских издательств, редакций газет, журналов и радиостудий. Расширение издательской деятельности в республике в первой половине 1980-х гг. только увеличивало объем работы Главлитбела.

Многие литературные произведения после рецензирования задерживались и возвращались на доработку. Наиболее характерными обвинениями со стороны цензоров являлись: «неверное» освещение авторами явлений советской действительности; «искажение правды» о партизанском движении на территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны; «одностороннее освещение» жизни колхозной деревни и т.п.

Например, были возвращены на доработку роман Эдуарда Скобелева «Шаги за твоей спиной», повесть Василя Быкова «Круглянский мост», роман Ивана Чигринова «Апраўданне крыві», книга В. Колесника «Парусы Адысея (У. Жылка і рамантычныя традыцыі ў беларускай паэзіі)», В. Коваленко «Агульнасць лёсаў і сэрцаў (Беларуская паэзія аб вялікай Айчыннай вайне у кантэксце рускай і іншай літаратуры)”. В книге Н. Сташкевича «На защите идей Октября» правился текст, в котором содержались некритические, по мнению цензоров, оценки деятельности беларуских писателей, публицистов, национально-культурных деятелей Антона Луцкевича, Язепа Лёсика, Алеся Гаруна, Вацлава Ластовского.

Очень тщательно проверялись материалы такого мощного средства пропаганды, как телевидение. Этот вид СМИ открыл аудитории окно в огромный мир, советские зрители могли с помощью прямого телерепортажа побывать в любой точке земного шара, участвовать в многочисленных международных событиях. Но они должны были видеть западный мир лишь в отрицательном ракурсе. Еще в 1960 году вышло постановление ЦК КПСС «О дальнейшем развитии советского телевидения», в котором телевидение провозглашалось «важным средством коммунистического воспитания народных масс в духе марксистско-ленинской идейности и морали, непримиримости к буржуазной идеологии». Работники телевидения являлись государственными служащими, которые, хотя и обладали рядом привилегий, подчинялись жесткой дисциплине.

Советское телевидение через трансляцию бесчисленных партийных съездов, разных заседаний, награждений одними партийными бонзами других неожиданно для партийных руководителей правдиво показало все их убожество и отсталость, неумение вести себя. Этот эффект прямого телевещания не был сразу понят, поэтому советский телезритель довольно долго был обречен на просмотр видеостенограмм партийных и государственных событий, нередко служивших затем базой для народного фольклора и анекдотов.

С середины 1980-х гг. технические возможности советского телевидения позволили практически все передачи вести в записи, что упрощало предварительную цензуру. Прямые репортажи были сведены до минимума. Наиболее массовые передачи «Голубой огонек», «КВН», «Пресс-центр» и другие выходили на экран после тщательного монтажа, в ходе которого убиралось все, что казалось сомнительным с точки зрения партийной цензуры. Передача «Эстафета новостей» вообще была закрыта. Структура информационных программ была сведена к шаблону и строго регламентирована определенными блоками сообщений: партийная «светская» хроника (выступления членов Политбюро ЦК КПСС, их визиты, награждения и т.п.), экономическая парадная хроника, международные новости с тенденциозным подбором (рассказ о событиях в странах социалистического лагеря, борьба рабочих на Западе за свои права и т.п.), спортивная информация, прогноз погоды.

В феврале 1986 года состоялся ХXVII съезд КПСС, одобривший программу «перестройки». Она предусматривала, помимо прочего, необходимость расширения информирования населения по актуальным вопросам социально-экономического населения страны и усиление гласности в борьбе с бюрократизмом, другими негативными явлениями. В связи с этим Главлиту было поручено внести необходимые изменения в Перечень сведений, запрещенных к опубликованию, исключив из него сведения политического характера, а также ряд сведений по экономике и промышленности. Теперь Главлит должен был заниматься (по крайней мере, формально) исключительно своими прямыми обязанностями – охраной государственных и военных тайн в печати.

Но политическая цензура не исчезла. Ответственность за идейно-политическое содержание материалов печати по-прежнему должны были нести руководители органов печати, радио и телевидения, учреждений культуры и искусства. Теперь органы цензуры не вмешивались напрямую в материалы, а информировали о них соответствующие партийные комитеты. Правда, число таких информаций постепенно сокращалось – этому способствовали изменившиеся критерии оценки. Почти вся научно-техническая, научно-популярная и справочная литература была сняты с контроля Главлита, понемногу начали рушиться спецхраны библиотек, музеев, архивов.

Однако старая машина еще продолжала работать в прежнем режиме: идеологическая цензура осуществлялась в СМИ, прежде всего на радио и телевидении, в спецхраны библиотек и на утилизацию отправляли теперь уже произведения Л.И. Брежнева, К.У. Черненко и других высокопоставленных «партайгеноссе».

«Вандея перестройки».

С началом перестройки начался постепенный пересмотр советских концепций истории Октябрьской революции, НЭПа, индустриализации, репрессий, ведущей роли партии и т.д. Процесс этот шел медленно – в советской идеологии продолжали существовать своего рода «священные коровы», посягательство на которые резко пресекалось. Вторая мировая война, партизанское движение, история Великого княжества Литовского – все это пересмотру пока не подлежало. В 1980-е годы не была издана отдельной книгой повесть Василя Быкова «Круглянский мост», опубликованная в журнале «Полымя» еще в 1968 году. Герои этой повести – советские партизаны, которые для подрыва важного моста используют мальчика – сына полицая. Мальчик при взрыве погибает.

Редактор журнала «Полымя» Павел Ковалев предварительно заручился поддержкой ЦК КПБ – повесть одобрил секретарь ЦК по пропаганде, бывший партизан Станислав Пилотович. Редактор газеты «Літаратура і мастацтва», бывший политработник Леонид Прокша опубликовал в своей газете хвалебную статью, посвященную этой повести. Но после публикации «Круглянского моста» на русском языке в журнале «Новый мир» на Быкова обрушился шквал критики со стороны бывших чекистов и партизанских генералов. Главному редактору «Нового мира» Александру Твардовскому вскоре пришлось оставить этот пост. Своих должностей лишились Пилотович, Прокша и Ковалев.

Похожая судьба постигла повесть Быкова «Знак беды», опубликованную на беларуском языке в журнале «Полымя» в 1983 году. Это произведение обсуждалось на самом высоком уровне – в Политбюро ЦК КПСС. Бывший пресс-атташе генсека Горбачева в своих воспоминаниях писал, что на заседании Политбюро развернулась дискуссия между председателем КГБ СССР Чебриковым, который требовал повесть запретить как «подкоп под коллективизацию», и Горбачевым, который сказал, что эта повесть – «знак весны, обновления, демократизации». Повесть разрешили публиковать на русском языке в журнале «Дружба народов», но предварительно из нее вычистили почти все «острые» места. Когда же повесть была подготовлена к публикации отдельной книгой, Главлит по указанию секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева наложил на нее вето. Книга вышла лишь после того, как из нее вообще выкинули сцены раскулачивания. В 1986 году Лигачев потребовал переснять и фильм «Знак беды», снятый Михаилом Пташуком, но режиссер отказался.

Вообще в Беларуси советская цензура сдавала позиции медленнее, чем в России. Во второй половине 1980-х гг. журнал «Огонёк» стал одним из самых демократичных изданий СССР, он публиковал полемические и остросоциальные статьи. Именно в «Огоньке» в 1988 году была опубликована статья Василя Быкова «Дубинки вместо перестройки», посвященная минским событиям 30 октября 1988 года, когда местные власти с применением дубинок и слезоточивого газа разогнали на Восточном кладбище шествие, организованное национально-демократической оппозицией и приуроченное к празднику «Дзяды».

В Беларуси же продолжали запрещать печатать даже произведения «нацдемов» 30-х годов, например Алеся Гаруна. Недаром секретарь ЦК КПСС Лигачев ставил БССР в пример другим, не столь «стабильным» республикам, а Алесь Адамович с горечью называл Беларусь «Вандеей перестройки».

Но в 1980-е годы «завинчивание гаек» в одних сферах жизни компенсировали послабления в других. Например, под патронажем комсомола стали проходить многочисленные рок-фестивали. Еще в 1970-е годы комсомол пытался возглавить советское рок-движение, чтобы таким образом его взять его под контроль – ведь подпольные рок-группы контролировать было невозможно. Кроме того, на рок-группах можно было заработать – организация концертов и фестивалей приносила комсомолу неплохие доходы.

А в 1980-е годы развернулась кампания по дискредитации музыкальных стилей, набиравших популярность в СССР – «heavy-metal» и «hard-rock». В этой ситуации тех советских рокеров, которые не увлекались «тяжелой музыкой», комсомольские руководители воспринимали почти как своих союзников. В 1985 году в Минске под патронажем горкома комсомола был создан первый беларуский рок-клуб «Няміга”, объединивший беларускоязычные рок-группы «Бонда», «Блізьняты», «Магістрат» и «Рэй». Правда, клуб существовал недолго – рокеры явно не вписывались в «формат» советской системы.

Все рок-группы, выступавшие на официальных концертах, должны были проходить комиссию по литературной проверке текстов, где их проверяли цензоры и партийные идеологи. Песни, не прошедшие «литовку», не разрешались к исполнению. Естественно, что партийные чиновники выискивали крамолу даже там, где ее не было. Например, при прослушивании песни группы «Бонда» «Тата мае рацыю» чиновники задали недоуменный вопрос – «Зачем советскому человеку рация? Он что, шпион?». После объяснений смысла слова «рацыя» в беларуском языке комиссию все же удалось пройти. А вот группа «Мроя» комиссию не прошла, так как ее песни сочли «слишком мрачными»…

В июне 1990 года Верховный Совет СССР после продолжительных обсуждений принял закон СССР «О печати и других средствах массовой информации», который законодательно закрепил отсутствие какой бы то ни было предварительной цензуры. Один из последних руководителей Главлита СССР Владимир Солодин в своем интервью рассказал, что еще в 1968 году рассматривался проект «Закона о печати»,  предусматривавший отмену цензуры. При обсуждении проекта в Политбюро секретарь ЦК Михаил Суслов сказал: «От отмены цензуры в Чехословакии до ввода наших танков прошел год. Чьи танки и когда мы будем вводить в Москву?». После этого проект похоронили.

Спустя год в Москву вошли танки и открыли огонь по Дому правительства. Танки были свои, советские…

Автор: Василий Матох

Источник: альманах «Деды», выпуск 4.

Источники:
mosadvokat.org, sitefaktov.ru, www.info-library.com.ua, inbelhist.org

Следующие статьи:





Форма и содержание договора.

Если нужно составить грамотный договор, следует соблюсти несколько правил, чтобы содержание не затерялось в не правильной форме. Подробнее...